Посмотрите, что она производит, эта организация, исследования и адвокацию: собственно говоря, нам нужно разобраться с этим, и помочь разобраться политикам, в чем и где есть основная проблема, как на нее ответить при помощи государственных политик и какие альтернативы этих политик есть.
Возьмем один из недавних примеров, когда украинские и европейские фабрики мысли были вынуждены заняться необычной и непривычной для себя темой «Распространение СПИДа». В Европе, как и в Советском Союзе в начале 80-тых годов, проблемой распространения СПИДа занимались медики и академические институты. Они проводили академические исследования, которые объясняли медицинскими терминами причины и способы передачи вируса и т.д. Те рекомендации, которые медики давали людям, принимающим решения в госорганах, были непонятны. Фактически, в конце 80-тых на Западе и в конце 90-тых в Украине возникла идея, что фабрики мысли нужны для перевода с языка медицинских экспертов на язык политиков и чиновников.
И вот тогда начался очень интересный процесс: вдруг узконаправленные академические исследования стали междисциплинарными. Они перестали быть иммунологическими. С другой стороны, политики вдруг стали использовать медицинскую терминологию и чувствовать себя с нею довольно комфортно. Это произошло благодаря тому, что фабрике мысли удалось убедить медиков подумать, разобраться и увидеть, что эта проблема связана не только с эпидемией, но имеет социальные корни и политические решения. Это не просто распространение вируса в популяции людей, это распространение вируса среди людей, имеющих определенный тип поведения, живущих в определенно структурированном обществе, в рамках определенной культуры/субкультуры и пр. Когда это произошло, вдруг социология и эпидемиология соединились и начали продуцировать рекомендации для политиков. И тогда вдруг милиция получила одни рекомендации, судьи — другие, врачи — третьи. Интересно вспомнить, как милиция поначалу не воспринимала любые рекомендации по работе с потребителями наркотиков. Оказалось, что зачастую первый контакт милиционера с человеком, принимающим наркотики, это контакт кулака с лицом. При этом, исследования показали руководящим товарищам, что в 25% случаев этот контакт может привести к заражению «через кровь». В ответ на это, стали меняться определенные инструкции. Ударить человека, зараженного вирусом, не только нарушение прав человека и законов, это еще и большой риск того, что ударяющий получит дозу вируса, при которой сам заболеет. Мало того, что это нарушение законов, нарушение процедур, так это ещё и ставит под угрозу здоровье работников правоохранительных органов. Вот в упрощенном виде то, чем занимается think tank.
С одной стороны фабрика мысли соучаствовала в исследовании, а с другой стороны, она занималась тем, для чего и слова-то нет у нас, (используем английское слово) адвокацией. Фактически, этоубеждение тех людей, которые принимают решение, что проблема имеет определенную характеристику и существуют разные альтернативы её решению. Как правило, адвокация происходит в пользу того, чтобы принять лучшее из возможных решений. И этим опять же занимается фабрика мысли, работая не только с политиками и чиновниками, но и со СМИ, активистами, со многими группами в гражданском обществе, в политическом сообществе и в органах госуправления – создавая жесткие и мягкие формы влияния на принятие решений.
Следующее: политическая стратегия. Это работа, направлена преимущественно, если не исключительно, на политическое общество. Большинство партий имеют свои программы, идеологические основания. Даже в украинских реалиях, в общих чертах, когда пребываем в партии, мы понимаем, где мы, в правом или левом спектре, ближе к центру. Может быть, «наша» партия не всегда успешно коммуницирует во вне, какая у нас идеология и что она несет нашему обществу, но в общих чертах и мы, и другие понимают ее идеологическую направленность. Тем не менее, партия из одного идеологического спектра (или хотя бы с определенной идентичностью), как правило, получает разную поддержку среди избирателей. Почему это происходит? Главный ответ в Украине будет – это «пиарщики плохо использовали те технологии, которые...». Но на самом деле это проблема всех сторон – и политиков, и медиа-специалистов, и граждан.
Политическая стратегия предполагает наличие у партии 1) миссии; 2) видения и ценностей; 3) целей и всего того, что приходит от идеологии и лежит в основании партийной программы; 4) плана действий на определенное время. И как раз реальный план действий у партий отсутствует. До сих многие политики не понимают для чего он нужен. В ответ граждане не понимают, зачем им нужны такие политики.
Но я вынужден признать, что в Украине существует пока, преимущественно, виртуальная политика — это означает, что реальные решения не принимаются и не исполняются, виртуальная политика – это та политика, которая оперирует символами и на символическом уровне и остается. Политики соревнуются в обещаниях и силе своих пиарщиков, а граждане – в своей доверчивости. Да, мы можем сейчас свести в клинч тех, кто поддерживает русскоязычную партию с украиноязычной, но в реальности никто из них не побеждает. На самом деле мобилизация избирателей по их идентичностям ведет к имитации политического процесса; но решения если и принимаются в этой сфере, то далекое от потребностей и заинтересованных групп, и общества в целом. В виртуальной политике процессы, которые происходят в обществе, и политические решения не совпадают, не связаны.
Именно фабрика мысли предлагает политикам то, как совместить их идеологию, их программу и их цели в достижении власти с конкретным планом публичных действий на год, на 3-5 лет – планом публичных преобразований, в которых нуждаются те или иные группы граждан.
Стратегии и решения могут касаться также экономического сообщества, науки и технологий. Очень много фабрик мысли задействованы именно в этом спектре. Ну, а оборона и безопасность является корневым для фабрики мысли. В самом названии «think tank» заключен военный термин. Действительно, первые фабрики мысли, собственно как и интернет, появились как проекты при министерстве обороны. Американцы и англичане спорят, кто из них был первым. Позднее (в период между мировыми войнами) стало понятно, что генштаб не справляется с функцией подготовки и анализа альтернативных решений, выходящих за сферу их компетенции – в части связи с обществом, политиками и учеными. Штабисты всегда спешат: выбирают стратегию, уговаривают политиков ее утвердить, получить бюджетные ассигнования. Как правило генштаб приходит и пугает: «Если вы, господин президент, не добьетесь у сената или парламента таких-то ассигнований – Гитлер победит». Но, как оказалось, аргументов запугивания оказалось не достаточно, их слова не воспринимались всерьез парламентом и чиновниками. Упрощенно, схема событий той поры может быть описана таким образом. Тогда создавались временные группы, которые готовили аргументы для того или иного типа решений. Скажем, Британия должна стать союзником Гитлера... И один think tank работал на эту альтернативу, объясняя, в чем преимущества, плюсы и минусы для Британии. Другие говорили – нет, мы должны остаться нейтральными, третьи – надо начинать войну, защищать Польщу и Чехословакию. Альтернативы сначала были представлены в Генштабе, которые в свою очередь удивились, что они могут общаться с политиками на новом языке. Когда премьер-министр и его кабинет увидели анализ на новом уровне, они отказывался верить в то, что эти рекомендации поданы от армии. В конце концов,Британия выбрала свой путь, и оказалась среди победителей.
