Назва книги: Украина – не Россия: испытание Майданом
Автор (укр.): Василь Ткаченко
Мова видання: російська
Обкладинка: м'яка
Сторінок: 91
Рік випуску: 2014
Ціна, грн.: 25,00
Автор рассматривает проблему перехода Украины от «идентичности сопротивления» в виде «Украина – не Россия» к «идентичности проекта будущего» в виде «Украина – это Европа».
Избирательная кампания Президента Украины 2014 года проходила в обстановке хаоса восточных областей и угрозы российского вмешательства. И в таком восприятии действительности нет преувеличения. Логика событий подсказывала, что если Россия оказалась способной спровоцировать отделение Крыма, то почему бы ей не применить обкатанную уже модель к промышленным регионам востока страны? Уже сегодня можно утверждать, что аннексия Крыма превращается в пограничную линию водораздела в истории украинско-российских отношений. Мы реально становимся свидетелями «распада связи времен» между Россией и Украиной, той связи, которая складывалась между людьми столетиями. Возникает угроза того, что большинство украинцев вскоре могут превратиться в недругов России как государства и, не приведи Господь, русских как этноса. Свидетельство тому – сдвиги в общественном мнении после аннексии Крыма. Если согласно социологическому опросу в феврале 2013 года 85 % украинцев засвидетельствовали свое хорошее отношение к России, то в марте 2014 уже около 47 % были категорически негативно настроены к продолжению каких-либо отношений с ней. Еще более определенное отношение выразили украинцы к политике Владимира Путина: свои голоса «против» российского президента отдали 77 % респондентов. На Западе, Севере и в Центре в его поддержку высказались лишь 3 %.
Даже на Юге и Востоке Украины 60 % респондентов относятся к решениям Путина негативно и только 31 % голосов – «за». Чем дальше продолжалось обострение ситуации на востоке Украины, тем более определенным становилось восприятие украинцами России. В конце апреля 2014 года уже 67,1 % засвидетельствовали, что их отношение к Российской Федерации ухудшилось (2,3 % – улучшилось, а у 21,7 % – не изменилось). В региональном аспекте это восприятие ухудшилось у 91,8 % жителей Запада, 82,4 % – Центра, 56,3 % – жителей Юга Украины [1]. Более драматично ситуация сложилась в Крыму: здесь идею дружественных взаимоотношений с Россией в марте 2014 года поддержало 88 % респондентов. До последнего времени речь пока что не шла о вспышке «антирусских» настроений в Украине, а лишь только об ухудшении отношения к реальной политике России. Согласно опросам от 9–16 апреля 2014 года 59 % респондентов все еще считали, что Украина и Россия должны быть независимыми, однако дружественными странами, с открытыми границами и без виз. И только 4,8 % – высказались за объединение в одно государство. А еще 5,1 % вообще не ответили на вопрос о желаемом характере отношений между нашими государствами [2]. Однако в этом пункте уже сказывается проблема асимметричности взаимоотношений между Украиной и Россией. Надолго ли у украинцев останутся надежды на «независимый, но дружественный» характер взаимоотношений между нашими государствами, когда в то же самое время, согласно данным российских опросов, «близко трех четвертей россиян готовы поддержать войну с Украиной, если ее начнет руководство России»? [3]. То есть, со стороны и власти, и населения в России царит полное взаимопонимание относительно ввода войск в Украину. Закономерно возникает вопрос: каковы истоки этого столь тесного взаимопонимания народа и власть имущих России? Все ли дело в характере их отношения к самой Украине? Судя по всему, дело обстоит намного сложней. Так, социологические исследования Левада-Центра (Москва) за 23–26 мая 2014 года определили следующую вереницу «главных врагов» в общественном мнении России: таковыми отныне считаются Соединенные Штаты Америки (69 %), Украина (30 %), Литва (24 %), Латвия (23 %), Эстония (21 %), Грузия (19 %) [4]. То есть, врагами России считается, прежде всего, Америка, которая олицетворяет собой успешный путь модернизации, а также те государства постсоветского пространства, которые поставили перед собой задачу модернизации на пути евроинтеграции, отказавшись от интеграции в рамках Евразийского союза с его идеологией «Русского мира». Именно факт европейской интеграции Украины был воспринят Россией как исторический вызов, который, дескать, заслуживает надлежащего силового наказания. Чтобы понять причины такой обостренной реакции, следует прибегнуть к анализу состояния самого российского общества. По мнению руководителя Левада-Центра Льва Гудкова, в России после 1991 года произошла очередная неудачная «абортивная модернизация», которая нанесла огромную моральную травму всему российскому обществу. Модернизация не удалась либо была сорвана, что и вызвало подъем консерватизма во внутриполитической жизни и наращивание агрессивности во внешней политике. Причины тому весьма традиционные.
В истории России и раньше были подобные ситуации – возникали альтернативные варианты развития, были соответствующие люди, способные реализовать новации, хотя их было явно недостаточно и, как всегда, недоставало демократии (права, свободы, уважения к закону и т. п.).
То есть, речь не идет о случайных эксцессах, а о системных кризисах России последних полутора столетий: «Последствиями потрясений оказывалась редукция сложности социальной структуры, реорганизация по упрощенной схеме, принимающей вид "возвращения" к "национальным традициям", "особого пути" России. В таких ситуациях прекращались заимствования более развитых и эффективных институциональных и культурных форм, шло "восстановление", "регенерация" гораздо более примитивных или архаических, чаще всего даже варварских по своей репрессивности и жестокости типов социальной организации» [5]. А что же российское гражданское общество? Неужели опять «народ безмолвствует»? Действительно, в разных сегментах российского общества постоянно возникают и накапливаются ресурсы, идеи и стимулы ограничения всевластия неэффективного государства. Однако эти потенциальные возможности, во-первых, стерилизуются теми, кто обладает монополией на принуждение. А, во-вторых, главное препятствие российской модернизации «заключается в самом типе советского или постсоветского человека (Homo soveticus), его базовом недоверии к миру, в опыте приспособления к насилию, которые делают его неспособным к рецепции более сложных моральных представлений и отношений, а это значит невозможность институционализации, закрепления новых социальных форм взаимодействия. Специфическая «невменяемость» российского общества объясняет периодически возникающую блокировку модернизации, подавление функциональных императивов, ведущих к усложнению структуры социума» [6]. Конечно же, из этого не следует какая-то предопределенность «зависимости от прошлого пути» в качестве фатальной «судьбы России».
Но на сегодняшний день следует признать, что в ослабленном тоталитаризмом постсоветском обществе бюрократия обладает значительными преимуществами перед населением, в частности своим умением в области применения простейших политтехнологий тщательно и систематично поддерживать аморфность, неорганизованность ослабевшего общества. А это и является основным ресурсом воспроизводства нынешней социально-политической системы в целом. Все это так, но это касается внутренней политики России, а ведь в нашем случае мы рассматриваем проблему Украины и России через призму феномена Майдана? Дабы не быть обвиненными в каком-то предубеждении к России, обратимся опять к авторитетному мнению Льва Гудкова. Неудачная «абортивная модернизация», по его мнению, провоцирует такой феномен как «доминирование массового завистливого сознания». Во внутренней политике оно оборачивается не просто систематическим понижением коллективных представлений, подавлением или стерилизацией ближайших «своих» в социальном плане инновационных и мобильных групп, но и общей тенденцией к социально-политическому консерватизму, поддержкой центральной власти, символизирующей приоритет коллективных значений над индивидуальными и частными. Во внешней политике эта социальная злоба и «зависть, возмущение направлены не только на своих соотечественников, но и на другие страны, с которыми Россия традиционно меряется, в первую очередь Америку», а другим примером может служить «резко негативное отношение к сбежавшим от России бывшим соцстранам и республикам СССР» [7]. Так что Украина здесь не одинока, просто она оказалась, с одной стороны, наиболее ослабленной предыдущим криминальным режимом, а, с другой стороны – наиболее радикальной и последовательной в выборе пути евроинтеграции. А потому в отношении к Украине ныне наиболее зримо проявляется общая тенденция «социальной зависти», «то своеобразное родство душ верхов и низов, которые образуют морально-политическое единство последних лет, понимание и взаимодействие, взаимопризнание и солидарность власти и населения» России [8].
И печальнее всего, что при власти Януковича российское руководство неизменно подчеркивало свои симпатии к «братскому украинскому народу», а лишь нескольких месяцев спустя, этот же народ вдруг был представлен на Майдане как сборище бандеровцев и экстремистов. И это в то время, когда украинскую границу со стороны России пересекают бандитские формирования, осуществляется снабжение оружием сепаратистов Юго-Востока Украины. Но при этом общественное мнение России воспринимает это как должное, не чувствуя за собой никакой ответственности за содеянное. И это пришло не сразу, и не вдруг, а является устойчивой тенденцией общественно-политической жизни Российской Федерации: «Население России в абсолютном большинстве своем считает, что оно не может, а поэтому и не должно отвечать или даже думать о своем участии в коллективных преступлениях. Отсутствие морали или, точнее, моральная несостоятельность российского общества оказываются условиями репродукции репрессивных институтов и самого человека мстительно-агрессивного, обиженного, завистливого и вместе с тем – лукавого и пластичного» [9]. Стоит ли удивляться, что вот такая антиукраинская настроенность и вносит соответствующие коррективы в общественное мнение Украины. Дошло до того, что по мере нагнетания обстановки на восточных рубежах Украины, у украинских туроператоров появилась новая проблема – «украинцы не хотят отдыхать на одних курортах с россиянами.
Продавцы туров отмечают, что стычки между русскими и украинскими туристами на политической почве участились, часто доходит даже до драк». А ведь «раньше наличие русских в отеле волновало европейцев, а не украинцев» [4]. Что ж, приходится только констатировать – дожили! Но дальше так жить нельзя. Как отметил в своей инаугурационной речи пятый Президент Украины Петр Порошенко, «всенародные выборы Президента поставили жирный крест на мифе о якобы нелегитимности киевской власти. Этот миф посеян и взращен российской пропагандой и кланом Януковича, который предал Донбасс и ограбил его еще в большей степени, чем всю страну». Но народ восстал, а победная Революция достоинства изменила не только власть – иной сделалась страна, иными стали люди. А потому «пришло время неотвратимых положительных изменений. Чтобы ввести их, нам необходим в первую очередь мир, безопасность и единство». Задача эта первостепенной важности: «Граждане Украины не смогут чувствовать блага мира и безопасности, пока мы не урегулируем наши отношения с Россией» [11].
Мы не ставим перед собой задачу комментировать все 10 тезисов инаугурационной речи Президента Украины. Этот емкий документ требует отдельного глубокого анализа. Отметим лишь то, что реализацию намеченного курса трудно себе представить без надлежащего объяснения всем гражданам Украины сущности планируемых общественных преобразований, каждого последующего шага по их реализации, да и, собственно, любого действия правительства – с помощью радио, телевидения, пресс-конференций, публичных дискуссий и т. п. Мы глубоко уверены, что сила сторонников модернизации Украины на пути евроинтеграции заключается не только в глубокой проработке плана реформ, но и в технике его популяризации – предельно демократической по своей сути и по форме. Следует достичь широкого общественного консенсуса на необходимости «открытия» украинской экономики, ее быстрого встраивания в мировое хозяйство. Жизнь неоднократно доказывала, что без счастливых и довольных, полностью трудоустроенных людей не будет счастья никому – ни государству, ни капиталу, ни управленцам.Конечно, существуют разные точки зрения на счет популяризации курса реформ, одобрения его со стороны гражданского общества, крупного капитала, а в первую очередь – среднего класса. С одной стороны, по-своему прав лауреат Нобелевской премии Пол Кругман, который настаивает на радикальных мерах, которые не всегда находят отклик среди населения, поскольку, дескать, экономику нельзя рассматривать с точки зрения морали, потому что экономические процессы только на словах управляются и руководствуются моралью. На деле же это не так. Кругман считает, что если хочешь сделать людям хорошо – не надо жалеть их и действовать полумерами. Надо придумывать и пытаться, пытаться делать правильные, а не только моральные вещи [12]. С другой стороны, нельзя не согласиться с Фернандо Энрике Кордозу, блестящим бразильским интеллектуалом, автором более 20 книг, который на посту президента страны (1994–2002 гг.) вывел Бразилию в разряд полупериферии капиталистической мир-системы, заставив мир говорить о «бразильской модели». Свое видение проблемы он излагает таким образом: «В свое время мне пришлось долго убеждать коллег-экономистов в правильности моего решения. Многие из них считали его пагубным и говорили, что нельзя заставить народ принять заведомо непопулярные меры, невозможно растолковать суть сложной и комплексной реформы большинству населения. Но я настоял на своем и не ошибся. Метод, который мы применили, я называю "демократической педагогикой" и по сегодняшний день верю в его эффективность. Исключительно важно не бояться снова и снова объяснять народу свою политику... Это, разумеется, нелегко сделать, но никогда нельзя оставлять попытки привлечь избирателя на свою сторону. Сам я остаюсь последовательным демократом и не сомневаюсь: если вы готовы предоставлять своему народу всю возможную информацию и убеждать его в своей правоте всеми доступными вам методами, к вам рано или поздно придет успех.
Если же вы считаете, что люди не способны понять вас и ими следует манипулировать ради принятия правильных решений, то это – начало больших неприятностей. Да вы и не добьетесь ничего такими методами – конечно, если мы говорим об открытом обществе» (курсив наш. – Авт.) [13]. К сожалению, мы зачастую не используем знания, которыми обладаем, поскольку слишком многие люди, облеченные властью, – политики, государственные чиновники, а также более многочисленный класс говорящих и пишущих, формирующих общественное мнение, по разным причинам предпочитают забыть уроки истории. А уж тем более умудряются игнорировать и выводы нескольких поколений историков, экономистов, социологов, политологов, предпочитая заменить давшиеся большим трудом познания идеологически и политически удобными предубеждениями. Но подобные идеологические барьеры необходимо преодолевать. А это и есть обязанность представителей науки и образования, всех тех, кто имеет влияние на общественность, чтобы ускорить этот процесс и оказать помощь гражданам Украины в осознании себя украинской нацией, уверенной в своем европейском выборе. На решение этих первоочередных задач и нацелена представленная читателю книга.
